А было так здорово и удобно получать все услуги в одном месте: твой семейный доктор тебе и в горло заглянет, и послушает легкие, и поинтересуется, хватает ли тебе дозировки препарата ЗПТ. Потом сходные проблемы, а именно возврат пациентов с первичного звена медико-санитарной помощи в наркодиспансеры, начался и в других городах Украины.
В Славянске существуют три сайта – два на «первичке», один в наркологии. Но они не равноценны. Большинство пациентов ЗПТ, которые получают препарат в наркодиспансере, готовы душу дьяволу заложить, только чтобы попасть на «первичку». В Краматорске, однако же, совсем другая картина – пациенты с «первички» хотят вернуться в наркологию. Чем же так привлекательна «первичка» и в чем тут дело? Объясняется все просто: человеческий фактор.
Все дело в том, что в Краматорске ЗПТ заведует Наталья Николаевна Шевчук, замечательный доктор, гуманистка, добрая, милая женщина, придерживающаяся современных взглядов. У такого специалиста я, наверное, даже решилась бы на «детокс», потому что она понимает, насколько все мы боимся абстиненции и какое это страдание. Пациенты ее очень любят. В Славянске все наоборот: человечные, толерантные врачи и медсестры на «первичке» и стигма плюс дискриминация в наркодиспансере. Рыба ищет, где глубже, человек, где лучше, вот и все. Счастливы пациенты заместительной терапии, которых пользуют толерантные доктора!
В Славянском наркодиспансере правит бал тройка – заведующий диспансером, участковый врач-нарколог и старшая медсестра. Все трое не считают наркозависимых этически равными так называемым «нормальным» людям. Толерантные доктора и медсестры там просто не удерживаются. Славянский наркодиспансер видел многое. Человека, умирающего от лимфомы, несколько месяцев не брали на программу (он умер примерно через 10 дней после того, как все-таки добился для себя заместительной терапии). Умирающему от сепсиса человеку отказали в домашнем стационаре. Пациенту ЗПТ с тяжелой печеночной недостаточностью не пожелали доставить препарат, так и умер в муках. Неимущего иногороднего пациента подвергали форменным пыткам – требовали, чтобы он принес купленный за свои деньги экспресс-тест, а когда тестов в наличии не оказывалось – пациенту не выдавали препарат. На третий день он просто вскрыл себе вены под кабинетом доктора Кравченко, потому что даже звонок на Национальную горячую линию не возымел результата – медработники просто не берут трубку, когда им звонит оператор. Представьте себе картину – лужа крови на полу и беспомощно столпившиеся вокруг медработники, боящиеся контакта с, возможно, зараженным ВИЧ или гепатитом С биоматериалом. На «скорой» были несколько удивлены – неужели в медицинском учреждении не могут оказать элементарную первую помощь? Препарат мужчине в этот день все-таки выдали. После того, как довели человека до попытки суицида.
Люди не могут трудоустроиться, потому что график кабинета ЗПТ начинает свою работу в 8 утра, а получить самостоятельный прием, особенно если ты в чем-то не угоден медперсоналу, так же трудно, как верблюду пройти в игольное ухо! Медперсонал поощряет наушничество и доносительство вместо того, чтобы черпать сведения о пациентах из бесед с ними и объективной информации. Над диспансером висит черная аура, и ощущения, которые испытываешь, войдя под его своды, сходны с теми, что чувствуешь где-нибудь в тюрьме. Немудрено, что очень многие хотят бежать из этого лечебного заведения куда угодно! Ситуация, недавно возникшая в Славянске, ярко это проиллюстрировала. Несколько (семеро) пациентов пожелали воспользоваться своим конституционным правом на выбор врача и лечебного учреждения, правом, в закрепленном Конституции Украины и в Гражданском кодексе – ч.2,ст 284, в ч 1 ст.38 ЗУ «О здравоохранении»…но обнаружили, что в их случае эти законы не работают.
Перевод пациентов на «первичку» проходит в рамках проекта УИПОЗ «Интеграция лечения наркозависимости и ВИЧ в учреждениях первичного звена медико-санитарной помощи». Часть пациентов, пожелавших уйти к семейным врачам, прошла рандомизированный выбор в этом проекте и им выпало остаться в наркологии, что их совершенно не устраивало. Часть же пациентов вообще в этом проекте задействованы не были. Ребята написали заявления, на которых заведующий наркодиспансером Радченко начертал, что сие не находится в сфере компетенции данного лечебного заведения и категорически заявил, что он не переводит, обращайтесь в Киев. Обратились.
Руководитель проекта Ирина Пыкало вообще не могла понять, что мы от нее хотим и в чем проблема, а когда узнала, что Радченко на них ссылается, очень удивилась. Когда же Радченко не смог более ссылаться на проект и Киев, ему пришлось подписать заявления на перевод – но с условием – принесите подтверждение с первички, что вас берут. Процессия потянулась к амбулатории №1. Оттуда с подтверждением вернулись в наркодиспансер. В поликлинике были готовы принять ребят прямо завтра, и они пожелали узнать у старшей медсестры Приймак И.И., когда же будут готовы их документы. Старшая медсестра отказалась с ними разговаривать и отправила к заведующему Радченко В.В. Тот, в свою очередь, отправил пациентов назад, к старшей. История повторилась трижды, причем пациентов прямо провоцировали – а как еще назвать выкрики старшей медсестры: «Пошли вон отсюда!», «У меня для таких, как вы, времени нет!», «Когда захочу, тогда и выдам выписки». Пациенты позвонили на Национальную горячую линию по вопросам наркозависимости и ЗПТ, но старшая отказалась, как обычно, разговаривать с оператором. Пациенты отправились в Славянский гор-исполком и написали коллективную жалобу в отдел здравоохранения. В это время заведующий наркодиспансером Радченко, понимая, что вот, именно сейчас, создается прецедент, которого допустить нельзя – если уйдут эти семеро, значит могут уйти и другие пациенты, и нажал на все рычаги влияния. В результате…никакого результата не получилось.
Нам сообщили, что мест на первичке нет; что, более того, количество пациентов ЗПТ превышает лимит; что в период пандемии семейные врачи перегружены и «о каком качестве медицинских услуг можно говорить, если доктора работают без отдыха и срока» (а о каком качестве медицинских услуг можно говорить, если за пять лет пребывания на программе ЗПТ на сайте Славянского наркодиспансера у меня никто не поинтересовался даже ни разу, как я себя чувствую!). В общем, ребятам сказали, что никто никого никуда переводить не будет…причем у старшей медсестры не хватило такта не сопровождать эту информацию смехом и издевательскими замечаниями. К несчастью, один из ребят, добивавшийся этого перевода около года, не выдержал и… назовем это так – дал повод для административной выписки. На следующий же день его выгнали с программы без снижения дозы и детокса. Я ни в коей мере не оправдываю агрессии по отношению к медперсоналу. Но зачем же прямо провоцировать человека, о котором заведомо знаешь, что он не совсем здоров психически? Мы-то помним, что у нас есть «Розлади особистості внаслідок вживання опіоїдів», почему об этом забывают те, кто нас пользует?
Сейчас, анализируя всю эту ситуацию, я могу сказать лишь одно. Возможно, мы вели себя слишком напористо, слишком агрессивно, слишком нетерпеливо. Но ребят можно понять. Во-первых, накопился негатив за годы пребывания под обстрелом постоянных мелких унижений их человеческого достоинства. Может, это кому-то покажется мелочью, но, например, старшая медсестра Приймак И.И., представьте, прямо во всеуслышание говорит, что она ни при каких условиях не обратится к пациенту ЗПТ на «вы». Заведующий наркодиспансером позволяет себе повышать голос и хамить не только пациентам, но и их родителям, особенно, когда видит что перед ним люди простые, бедные и необразованные. Во-вторых, когда вдруг представилась возможность уйти туда, где к тебе будут относиться как к человеку, а не как к заведомому подонку общества, хотелось это сделать как можно быстрее, пока не перекрыли, пока не передумали! А в третьих, ребята были убеждены в том, что они в своем законном праве и это право должно сработать…Но они ошиблись. Сработало не право, а коллегиальность докторов и связи заведующего наркодиспансером.
А теперь представьте наши чувства, когда практически сразу после инцидента на «первичку» было переведено пять человек из числа только что пришедших на программу. Туда, где якобы нет мест.
Почему же сайты на первичном звене медико-санитарной помощи, что называется, едва появившись, закрываются и такое перспективное направление – в смысле лечения других заболеваний и профилактики, тихо умирает, едва родившись? Причин много. Сложность контингента. В самом деле, контингент мы — не сахар. Не надо рассказывать, как паскудно ведут себя иногда наши братья и сестры наркозависимые. Маты-перематы, угрозы, требования выписать соннат и димедрол, «догоны» теми же «коктейлями» из димедрола и таблеток в туалете поликлиник, расшвыривание шприцев и тому подобные прелести. Еще одна серьезная причина – мизерная плата врачей и вообще, непродуманный вопрос финансирования сайтов ЗПТ на первичном звене медико-санитарной помощи. Далее – нежелание наркологов терять пациентов – в особенности в тех городах, где было большое расширение ЗПТ, а новых пациентов на программу приходит мало. А доктора всегда между собой договорятся и прикроют себе тылы. Если б такое единодушие и взаимовыручка (и круговая порука) была в нашем сообществе… мы б горы свернули, ребята. Учитесь!
Во многих странах наркозависимые получают заместительную терапию у семейного врача. Это правильно, удобно и результативно, хорошо сказывается на ресоциализации, помогает профилактике инфекционных заболеваний. Неужели прекрасный проект УИПОЗ, который дал нам возможность перенять опыт цивилизованных стран, перспективный, человеконаправленный, так и останется пилотным? В Славянске договор с поликлиниками подписан только до декабря 2021 года. Что нас ожидает потом — возврат в «наркушник»? Мы категорически с этим не согласны.
Только на «первичке» я почувствовала себя полноценным человеком.
Елена Курлат
2020 г.
Когда эту сволочь уже посадят этого Радченко,скотина уже деньги с людей собирает за то чтобы выдавать людям таблетки за которые заплатило государство,сколько это будет продолжаться,его рострелять нужно эту собаку