С давних времен одним из лекарств, широко практикуемых врачами, считался опиум. Его использование в России, по-видимому, следует отнести к концу XVI в., когда в 1581 году в Москве организовалась первая царская аптека с английским аптекарем Джеймсом Френчем, привезшим с собой среди прочих и названное лекарство. Впоследствии русские цари закупали его непременно у англичан, а позднее — на Востоке.
Наиболее интенсивно лечили опиумом психически больных и алкоголиков. Причём подобный опыт, как правило, перенимался от иностранных специалистов. Например, в 1833 году профессор Спасский настоятельно рекомендовал «пьяниц горьких» пользовать от «белой горячки» по методу доктора Паули, англичанина, советовавшего больному поутру выпивать небольшую рюмку водки, а на ночь принять один-два грана (один гран равен 64,8 мг) опия в экстракте и натереться мазью, настоянной на опиуме же… Естественно, алкоголизм у таких пациентов постепенно подменялся привычкой к опиуму, и человек начинал страдать опиоманией. Позднее этот вид наркомании активно пытались лечить изобретённым к тому времени морфием (1803 —1817 гг.). По этому поводу журнал «Современная медицина» писал в 1866 году: «…Морфий всегда действует и не требует увеличения приёма, то есть больные к нему не привыкают, как привыкают к опию». И хотя уже в 1871 году доктор Лер отметил случаи привязанности и к морфию, в 1898 году Шарль Рише по-прежнему доказывал, что «у детей не образуется привычки к морфию и маленькие дозы дают больший эффект; у привычных же потребителей и колоссальные дозы не дают токсического действия». Нездоровое любопытство к наркотику подогревали и появившиеся к тому времени врачи-наркоманы. В 1866 году в России пропагандировался опыт некоего профессора Нусбаума из Берлина, имевшего 2000 самостоятельных инъекций морфия «по причине болезни головы»…
Очередным «лекарством», применяемым в лечении вышеперечисленных наркоманий, стал кокаин, открытый в 1855 году. Алкоголизм, опиоманию, морфинизм и кокаинизм пробовали лечить изобретенным во второй половине XIX в. героином. Такая практика тоже ни к чему хорошему не привела. Более того, М. Брейтман в 1902 году настоятельно рекомендовал героин со страниц одного медицинского издания широкому кругу публики как препарат, «вентилирующий лёгкие», что в первую очередь предназначалось для русских спортсменов. Предлагалось его употреблять и в «антибронхиальных» целях. А по мнению доктора Ладыженского, дозы героина, в случае привыкания к нему, следовало обязательно увеличивать! И только в 1923 году отечественный психиатр С. И. Каган сделал, наконец, вывод о недопустимости лечения наркомании наркотиками, запоздало, признав многочисленную и долговременную практику своих коллег-пред-шественников «ошибочной»…
Статистика не располагает сведениями о количестве жертв подобных способов лечения. Однако и по сей день в ряде стран принцип «клин клином вышибают» в ходу. Во многих странах всё чаще при лечении героиноманов активно используют метадон. Вместе с тем этот препарат также употребляется наркоманами как самостоятельно, так и в смеси с другими наркотическими средствами — для повышения эйфории. Правда, среди наркологов так нет единого согласия — полезен ли этот метод или нет…
Последний «лекарственный» толчок в распространении бытовой наркомании отечественная медицина дала в конце 20-х годов, когда на селе стали предлагать и продавать пасту опия. Её стали интенсивно производить и использовать сами крестьянки, дававшие наркотик грудным детям вместо более безобидного отвара мака, не всегда имевшегося под рукой. Делалось это в целях успокаивания детей на период хозяйственных работ матери. Началась эпидемия детской наркомании. «Детей-опиофагов в нашем уезде много», — писал сельский врач К. К. Верещагин из Тамбовской губернии…
Интересна роль в распространении немедицинских знаний о наркотиках в России и со стороны «пишущей братии» — литераторов и журналистов. Вскоре по примеру парижского «Клуба гашишеедов» начали образовываться «тайные» общества наркоманов в России. Их расцвет достиг кульминации вероятно в начале 20-го столетия, а внутренняя жизнь наиболее удачно нашла своё описание, по-видимому, в киносценарии для немого кино неизвестного сегодня кинодраматурга Ливерия Авида (1916).
Примерно в то же время, известный русский востоковед (тюрколог, иранист, монголовед) И. Н. Березин (1818-1896) во время пребывания в Каире в 60-х годах XIX в. познакомился с воздействием гашиша на психику человека. Несмотря на отмеченную учёным опасность от употребления дурмана, он всячески одобрял бытовое использование гашиша и был убеждён в том, что этот наркотик «при умении удержаться от излишеств — просто безвреден», а также, что наша северная конопля, как и южная, хоть и в меньшей степени, но тоже имеет одурманивающего свойства… И всё-таки решающую роль в создании благоприятной среды для широкого употребления наркотиков сыграли незадачливые медики, литераторы и путешественники. Простой народ всё это время заливал свои чаяния алкоголем — ядом, не менее опасным для здоровья нации, чем наркотическая отрава.
Интенсивное, масштабное распространение наркотиков начало ощущаться с развитием восточной колониальной политики царской России, когда огромный поток крестьянства и казачества двинулся для освоения новых земель в Среднюю Азию, на Дальний Восток. В те времена на 20 млн. мусульманского населения (1880) приходилось до 800 тыс. потребителей только гашиша. И это число считалось заниженным, так как, по свидетельству доктора Л. В. Анцыферова (1923), в Средней Азии «редко можно было встретить коренного жителя, не познакомившегося хотя бы раз в жизни со вкусом и действием «наши» (гашиша — прим. авт.). Контакт между двумя расами людей привёл среди прочих последствий и к тому, что, по вы- водам современников, «коренное население прививало пришлому гашишизм, последнее прививало коренному — алкоголь».
Уже в 1878 году генерал-губернатора Туркестанского края предупреждали о возможных последствиях для жителей европейской части России, если местными властями не будут предприняты решительные меры для борьбы с наркоманией среди азиатских мусульман. Говоря о проблеме бытовой наркомании и процветавшем многие столетия наркобизнесе в Азии, поневоле приходится затрагивать чрезвычайно важные вопросы национальных взаимоотношений. В этой связи требует своего рассмотрения и роль китайских мигрантов XIX — XX вв. в деле распространения наркотиков на территории Российской империи.
Развязанный Англией в XIX в. наркогеноцид по отношению к китайскому народу («Опиумные» войны 1840-1842, 1856-1860 гг.) обернулся трагедией для населения не только Поднебесной, но и сопредельных государств, в частности, приграничных с Китаем территорий России. Приобретя статус доходного товара, опиум распространился от южных провинций Китая до его северных владений по линии Кашгар-Кульджа и Дальнего Востока. Но с 1871 по 1881 годы русские войска, находясь по приглашению манчжур на территории Китая в Илийском крае (так называемая «Новая территория» Цинской империи — Синьцзян), ещё сдерживали волну наркотиков. Отвод войсковых частей обратно, в Туркестанский край, повлёк за собой отток из Поднебесной некитайских народов, сочувствующих России, — уйгуров (таранчи), дунган и казахов. К 1881 году на российскую территорию их перешло не менее 200 тыс. человек. К сожалению, многие представители этих этнических групп успели заразиться в Китае наркоманией, а уйгуры и ещё более — дунгане (мусульмане по вероисповеданию) — овладеть тонкостями наркобизнеса. И если в Туркестанском крае из-за кочевого образа жизни тамошнего населения (киргизов и казахов) культура опийного мака не приживалась, то, начиная с 80-х годов XIX в., его активно начали высевать мигранты.
В такой же закономерной последовательности складывалась наркоситуация и на Дальнем Востоке. Если верить наблюдениям известного русского учёного-этнографа В. К. Арсеньева, эмигранты из Китая и Кореи повсеместно арендовали у приморских и приамурских крестьян и казаков земли, предназначенные под хлеб, перепахивая их (с зелёными всходами) для посевов мака. Простые люди, получая от аренды пашни денег больше, нежели они могли выручить от культивирования пшеницы, отучались от труда, предавались праздности, безделью, пьянству и наркомании, которая постепенно распространялась среди аборигенов, колонистов, затем жителей Камчатки, Сибири и даже Поволжья.
Характерен следующий факт. В 1915 году после издания Николаем II закона о запрещении посевов опийного мака, на имя директора департамента полиции Российской империи сенатора графа В. А. Брюн-де-Сент-Ипполита и ещё шестерых адресатов из Правительства от жены есаула Шестакова (Павловский уезд Приамурского края) поступила телеграмма с угрозой: в случае уничтожения 8000 десятин (11 600 га — прим. авт.) с посевами опийного мака 4000 арендаторов устроят «полный разгром» ввиду «сильного среди них брожения». Канал распространения наркотиков «Азия — Европа» существовал в немалой степени благодаря продажности работников правоохранительных органов, собирающих огромные взятки с торговцев наркотиками. «…Самое большое зло в водворении контрабанды кроется в продажности чинов этой стражи», — уже тогда так характеризовали своих коллег по оружию контрразведчики из жандармерии. «…Соблазн вошёл в кровь и плоть пограничной стражи», — добавляли они. Так же характеризовал чинов полиции и таможни Средней Азии авторитетный исследователь И. С. Левитов, неоднократно наблюдавший, как покрываются «грешки» и «грехи» притоносодержателей и сбытчиков наркотиков. Да и высокие сановники изрядно «грели» руки на незаконном обороте наркотиков.
Вот далеко не полный перечень обстоятельств, способствовавших созданию в предреволюционной России благоприятной почвы для наркомании, для её взрыва в первые десятилетия советской власти и постоянном присутствии в условиях наших дней. Одна из причин заключалась в неведении медиков относительно вредных последствий толком не проверенных методик лечения наркомании наркотиками и модного копирования своих западных коллег. Что касается торговцев наркотиками, то наркобизнес не имеет национальных признаков и обладает механизмом социальной преемственности так же, как и навыки наркотизма. В нашем случае — это целая историческая схема: англичане — китайцы — дунгане — туркестанцы, поселенцы Дальнего Востока — жители Сибири…
ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ И КОНТРОЛЬ
Контроль над оборотом наркотиков в Древней Руси осуществлялся задолго до установления христианства идеологическим органом родоплеменной княжеской власти — языческими жрецами, известными на Руси как волхвы или ведуны. Сущность контроля над оборотом наркотиков со стороны волхвов заключалась в том, чтобы в общинах люди не злоупотребляли этими средствами, а использовали их строго в лечебных целях под надзором ведунов. Несколько позднее функции по контролю над оборотом наркотиков переходят от Православной Церкви к воеводам, подчиненным Разбойному и Земскому Приказам. Контрабандно поступавший в тот период на Русь табак (как правило, из Польши), который курили обычно из коровьего рога, также стали называть зельем, поскольку он одурманивающе воздействовал на сознание людей.
Употребление же крепких спиртных напитков по распоряжению Ивана Грозного, наоборот, поощряется и легализуется. Водка показала себя товаром, выгодным для доходной части государственного бюджета. В итоге за курение табака рвали ноздри, а распитие спиртного поощрялось. С приходом на трон Петра Великого, в противовес уголовной политике Ивана Грозного, власти начинают приобщать население к курению табака. Петр I, побывав за рубежом, понял, что табак — не менее прибыльный для бюджета страны товар, чем водка. Вместе с этим действия, связанные с веществами, которые мы и сегодня называем сильнодействующими, наркотическими, психотропными и ядовитыми, в случае их обращения без предписания властей, стали относиться к разряду политических преступлений.
В Российской империи вплоть до её краха в 1917 году контролем над оборотом наркотиков ведали Министерство внутренних дел и Церковь. В МВД этим вопросом занимались Департамент Полиции и Медицинский Департамент. На священнослужителей, по законам конца XIX — начала XX вв., возлагалось отпускать грехи аптекарям, неправомерно продавшим наркотикосодержащие лекарства, повлекшие смерть лица после их приёма. Специализированных правоохранительных структур, занятых на борьбе с наркобизнесом, в России со времён монархии не имелось.По некоторым оценкам, в Средней Азии начала XX в. проживало не менее 1 млн. человек, интенсивно злоупотреблявших наркотиками, а контрабандный оборот опия и гашиша переваливал за сотни тонн! К сожалению,крайне слабая профессиональная подготовка чинов полиции, пограничной стражи, а отчасти и таможенников, не способствовала организации эффективной борьбы с незаконным оборотом наркотиков, их транспортировкой из Азии в Европейскую часть России и далее. Объяснялась столь негодная профессиональная подготовка полицейских ещё и тем, что за 30 лет до указанных выводов местные власти Туркестана вынесли вердикт — оставить решение проблемы наркотиков будущим поколениям ввиду нехватки сил и средств на лечение наркомании и борьбу с наркопреступностью.
…С 1916 года администрация некоторых крупных городов России начинает поощрять открытие частных клиник для лечения больных наркоманией.Департамент Полиции МВД Российской империи вступает в широко не афишируемую борьбу с Государственной Думой, вынашивающей идеи легализации оборота и приёма наркотических средств.
Первая мировая война ввергает страну в проблему кокаинизма, распространённости героина. Всё чаще полицией регистрируются ограбления потерпевших, опоённых одурманивающими препаратами. Проблема наркотиков заставляет монархическую власть принять 7 июня 1915 года первый в истории России целевой антинаркотический Закон «О мерах борьбы с опиумокурением», явившийся прототипом известных ныне ст. 224 УК РСФСР и ст. 228 УК РФ. Этот правовой эксперимент имел юридическую силу только в пределах Приамурья. Сановники Российского Императора намеревались распространить юрисдикцию данной нормы на всю территорию страны после «обкатки» закона в наиболее криминогенном, с их точки зрения, наркорегионе. Однако последующие исторические события 1917 года прогрессировали рассматриваемую проблему в ещё более актуальную фазу её развития. Начало становления органов и учреждений, противодействующих незаконному обороту наркотиков (НОН), относится к 1918 году с предписания СНК РСФСР о борьбе со спекуляцией кокаином. В это время в ВЧК организуется подотдел по борьбе со спекуляцией кокаином (наркотиками) в составе отдела по борьбе со спекуляцией. В структуре НКВД подобное подразделение не создавалось, хотя функции борьбы с незаконным оборотом наркотиков возлагались на уголовный розыск. По предложению ВЦИК и СНК 9 апреля 1924 года Президиумом Госплана СССР создаётся специальная Комиссия для организации борьбы с незаконным распространением наркотиков. В протоколе заседания Президиума Госплана зафиксировано: «По ходатайству Центрального Административного Управления НКВД РСФСР к заседаниям Комиссии регулярно привлекались представители милиции. Вместе с другими членами Комиссии специалисты из НКВД принимали участие в разработке антинаркотических законодательных актов, решению иных ответственных вопросов в данной сфере». Но в 1935 году эта Комиссия была реформирована. По крайней мере, известно постановление СНК СССР от 29 июля 1935 г. «О возложении на Всесоюзную государственную инспекцию при СНК СССР наблюдения и контроля за оборотом в СССР опиума и других наркотических веществ». Таким образом, уже в 30-е годы в стране функционировали межведомственные государственные структуры, прямо отвечающие за наркоситуацию в стране.
При подготовке публикации использованы работы Калачева Б.Ф.:«Что мы об этом знаем? Из истории распространения наркотиков в России»,
«Эйфория распада» — М.: Юристъ,1991 г.
