Утро выдалось каким-то тусклым, сереньким. Ночью прошёл дождь, оставив после себя лужи на мокром асфальте, в которых отражались затянувшие небо хмурые тучи и голые ветви тополей. Недавно наступившая ранняя весна ничем не отличалась от бесснежной зимы: тот же ноль градусов на термометре, плюс высокая влажность с периодическими осадками…
Димон выбрался из-под одеяла и зябко поёжился – в комнате было прохладно. Быстро натянув одежду, он поплёлся в ванную, привычно вслушиваясь в своё самочувствие.
Самочувствие можно было определить как сносное, в смысле – терпимое. Если говорить о здравии телесном, то реально протянуть без дозы, не ощущая дискомфорта, ещё часика три-четыре. Потом, конечно, начнёт подкумаривать, но к тому времени что- нибудь да найдётся. А вот здоровье душевное, то бишь, эмоциональное, соответствовало погоде за окном – серо, трезво и безнадёжно. Трезвость Дима не любил – в этом состоянии включалось что-то в голове, лезли хреновые мысли о том, о чём думать совсем не хотелось. Умывшись, он вернулся в комнату и достал из заначки ватку, на которую вчера вечером слил полкубика ширки, благоразумно оставив запас на утро. Негусто, но лучше, чем ничего. Подсняться хватит. Быстро проведя процедуру по возвращению ширева в жидкую форму, Димон приспустил штаны и привычным движением ввёл иглу в вену. По телу пробежали «колючки», мягкий разлом прокатился по ногам, переходя в позвоночник и затихая в районе шеи.
Зачесалась макушка. В голове также попустило – депрессивные мысли отступили, на их место пришли привычные хлопоты о дне насущном. В окно неожиданно ворвался луч пробившего облачную пелену солнышка, на не-колько мгновений ярко осветивший пляшущие в воздухе пылинки, старое пятно на обоях, и все углы Димкиной холостяцкой комнаты. Но тяжёлые тучи быстро затянули прореху в небесной блокаде, вернув окружающий мир в зябкую мартовскую действительность. Димон торчал около пяти лет. То есть, «слёзы мака» он пробовал и раньше, но тогда это было как бы редкое баловство, не перерастающее в систему. Он хоть и вырос в пролетарском районе на окраине большого города, где и алкашей, и наркоманов хватало с избытком, но в юности не пытался казаться круче с помощью наркотика, что помогло ему поступить в институт, и даже почти закончить его. Однако в какой-то чёрный момент судьба повернулась к парню спиной: вначале трагически погибла мать, с горя запил отец. Старшая сестра через полгода выскочила замуж за кавказца, настояв на размене квартиры. В итоге отец получил комнату в коммуналке, где спился окончательно, в их старую уютную «трёшку» въехала шумная орава осетинских родичей сестричкиного мужа, а для Димки была куплена «гостинка» на верхнем этаже обшарпанной панельной девятиэтажки, в самом сердце спального жилмассива, где плотность наркоманов на квадратный метр приближалась к плотности жителей Китая. Несмотря на удары коварной судьбы, Дима, стиснув зубы, крепился: продолжал ходить на институтские лекции, общался со старыми друзьями, в свой неблагополучный новый район приезжал только переночевать. Тогда, после всего пережитого, держаться на плаву помогала Вика, любимая девушка. Для Димки она стала светом в окошке, спасательным кругом, за который он хватался, когда волной накатывали тоска и безысходность. А потом Вика ушла: просто, без особых эмоций призналась, что уезжает в Америку, надолго, а может быть и навсегда. Больше объяснять ничего не стала – так, мол, будет лучше. Прости и прощай. Этого удара Димка уже не выдержал, сломался: три дня он просидел дома, глядя в одну точку, не отвечая на телефонные звонки. А выйдя на улицу, обратился к первым попавшимся торчкам, спешившим куда-то по своим торчковым делам, и через полчаса уже держал в руках наполненный шприц… Вечером того же дня, стоя на балконе, Дима вытащил из мобилки карточку и швырнул её в темноту улицы. Вскоре общительный и неконфликтный Димон навёл контакты с «основными игроками» района, и стал вхож в «святая святых» – квартиры, откуда наркотик тонкими ручейками растекался по венам потребителей.
Прошли времена, когда ширку варили в городских квартирах, благоухая на весь подъезд растворителем и уксусным ангидридом. Тогда желающие приобрести раскумарку выстраивались в очередь на лестничной клетке, где и употребляли купленный товар, к ужасу соседей оставляя после себя «баяны» с кровью и прочий наркоманский мусор. Сейчас специфика современной уличной наркоторговли, как правило, выглядит так: барыга, он же «банкир», закупает у пригородных цыган-оптовиков энное количество «кубатуры», и привозит товар домой. Кстати, в подавляющем большинстве случаев барыга – такой же обычный торчок, как и его клиенты, только обладающий коммерческой жилкой. Приобретая партию наркотиков, он не устраивает продажи на своей территории: конспирация в наше время – прежде всего. У «банкира» имеется два-три человека, вхожие к нему, и обслуживающие основную массу желающих приобрести кубик-другой цыганского ширева. Схема проста: покупатель обращается к посреднику – вхожему к барыге «пятиточечнику», передаёт ему деньги, а сам ожидает где-нибудь за углом. Гонец забегает к «банкиру», берёт ширку, и приносит её заказчику, за что получает вознаграждение – как правило, полкубика раствора, то есть пять «точек». Отсюда и меткое название – «пятиточечник». Именно таким пятиточечником и «работал» в последнее время Димон. Наркотик стоил недёшево, и теми случайными «халтурами» по институтской специальности, что иногда случались, заработать себе на раскумарку не представлялось возможным.
К девяти утра ожила мобилка, исполнив установленный на номера клиентов бравурный марш. Звонил Толян – старый знакомый, один из очень немногих, умудрявшихся периодически подкалываться, не «присаживаясь» на систематическое употребление. Но ему есть что терять – семья, денежная работа… Впрочем, какая разница – Димка мотнул головой, отгоняя ненужные мысли. Главное, что клиент приличный и не скупой. Значит, можно будет догнаться.
Толян подкатил на своём «фольксвагене», традиционно поинтересовался качеством раствора и, получив традиционный ответ – «не вода», – отстегнул денег на кубик сверх заказа – «за ноги». Попросил не задерживаться, мол, катит с друзьями на пару дней подальше от города, на рыбалку. Может себе позволить: жена не «спалит», а друзья не сдадут, сами такие, со своими скелетами в шкафах. Дима подошёл к подъезду и набрал номер на мобильном: – Алло, это я, возле домофона. Можно к тебе забежать? – получив утвердительный ответ, он поднялся на этаж, и юркнул в приоткрытую дверь. Светлана, хозяйка «точки», пару лет назад переквалифицировавшаяся из потребителя в мелкую барыжку, служила основным снабженцем Димкиных наркотических потребностей. Впрочем, сменив амплуа, сама торчать она не перестала, и большая часть навара с закупленных оптом кубов, плавно утекала по Светкиным венам. Ходили слухи, что она «дружит» с кем-то из РОВД, а потому менты хату не трогали, и ходоков возле подъезда не отлавливали, что Димона вполне устраивало.
– «Дела» свежие? – спросил Дима. – Клиент серьёзный, обижать нельзя.
– Свежак, ночью привезли – ответила «банкирша». – Сколько берёшь? Давай «баян».
К середине дня Димон «оказал помощь» ещё нескольким страждущим, попутно не забыв и о себе: кроме дозы на завтрашнее утро, в кармане шуршала парочка купюр на сигареты и на булку с кефиром. Светка не обманула: качество ширки в этот раз вполне устраивало покупателей, что непосредственно отражалось на размере Димкиных бонусов. Модная среди торчковой молодёжи привычка запивать раскумарку пивом или, тем паче, слабоалкоголкой, на Диму не распространялась – к «синьке» он был практически равнодушен. А вот перекусить бы сейчас не помешало. Самочувствие на данный момент определялось как устойчиво-положительное, в смысле – опия в организме вполне хватит до вечера, а то и до утра. А там – как карта ляжет.
Возле продуктового магазина располагалась аптека, снабжавшая местных торчков барбитурой – весьма желательной добавкой к водянистой продажной ширке. В последнее время таблетки сонната и димедрола стали настолько трендовыми, что многие клиенты обращались за «делами», только затарившись колёсами. В принципе, Дима и сам бы не прочь закатать себе в дозу пару «круглых», но барбитура отбивала мозги, а в Димкином случае это могло случиться в прямом смысле. Он ещё слишком ярко помнил происшествие полугодичной давности, когда перебрал с таблетками, и с отключенной башкой попёрся брать ширку для каких-то левых торчков, оказавшихся беспредельщиками. Отморозки, видя его убитое состояние, обвинили Диму в шахер-махерах с раствором, потребовали возврата денег, отняли всё ценное, а потом ещё долго пинали его на заброшенной детской площадке.
Димон нахмурился от неприятных воспоминаний, но тут его внимание привлекли менялы – соцработники общественной организации, дежурившие под аптекой с коробками для сбора использованных шприцев. С этой публикой неплохо дружить: бесплатные «баяны», спиртовые салфетки и прочие наркомовские нужности в хозяйстве не помешают. Также у них можно разжиться интересной литературой, газетами, издающимися – с ума сойти! – специально для торчков. Дима уже научился не путать волонтёров с зазывалами от христианских общин, загружающих мозги похлеще барбитуры. От алиллуйщиков пользы ноль – вручат пару брошюр, прославляющих их секту, и бормочут: «Покайся, Бог тебя спасёт…»
Перекинувшись парой слов с соцработниками, не забыв получить «торчнабор», Димон купил в гастрономе продукты и отправился домой. Желудок продолжал настойчиво подавать сигналы, требуя немедленного внимания. Ещё бы, полдня на ногах! Пора и отдохнуть. «И надо бы отцу позвонить, а лучше – проведать, давненько не виделись», – думал Дима, подходя к своему дому. Последнее время батя сильно сдал – водка может убивать организм не хуже наркотиков.
В кармане завибрировал телефон. На экране светился незнакомый номер, и Дима не спешил отвечать. Звонит, скорее всего, кто-то из клиентов с новой SIMки. Разворачиваться и снова топать к барыге – совсем не хотелось. Телефон умолк, но через несколько секунд ожил снова. Такой не отстанет. «Ладно, скажу, что у барыги голяк», – подумал Димон и, открывая ключом дверь, нехотя буркнул в трубку:
– Алло! – На том конце провода на несколько мгновений повисла тишина, а потом женский голос неуверенно спросил:
– ДимА?.. Это ты?
Этот голос Дима узнал бы из всего земного хора. Ошибиться невозможно, только один человек на свете называл его имя с ударением на последнем слоге – ДимА. Пять лет он пытался забыть этот голос, глуша память наркотиками. И только в последние годы это стало получаться, во всяком случае, снилась она уже не каждую ночь.
– Да, Вика, это я… – Сдавленно ответил Дима. Ещё минуту назад он скорее поверил бы в прилёт инопланетян, чем в вероятность её звонка. – Какими судьбами?
– Мне твоя сестра дала телефон… ДимА, ты это… Я понимаю, ты удивлён, ведь пять лет… я тогда уехала… А сейчас вот вернулась, ну её к чертям, эту Америку! Я давно хотела тебе позвонить, оттуда ещё, а ты номер сменил… Я уже месяц здесь, дома. Никто из знакомых толком ничего о тебе не знает, говорят только, что исчез куда-то сразу затем, как… ну ты понял… ДимА?..
– А почему ты мне звонишь? Разве «навсегда» уже закончилось? – перед Димкиным мысленным взором пролетела сцена их последней встречи. Вика долго молчала, прежде, чем ответить.
– ДимА, я понимаю… ты имеешь право так говорить. Я знаю, у тебя проблемы, сестра сказала, что после моего отъезда ты принимаешь наркотики… можно тебе как-то помочь?
– Вряд ли…
– Но почему? – голос Вики зазвучал увереннее – Ведь наркоманию сейчас лечат! Люди бросают, и ты мог бы попробовать!
– Да потому, что у меня нет ни одной причины бросать… Вика, я не хочу говорить на эту тему. Всё равно не поймёшь.
– Думаю, что пойму. Я ведь в этой грёбаной Америке тоже зря времени не теряла: присела на героин… Три года пряталась, но потом всё равно это выплыло наружу – узнали на работе, в полиции. К тому времени меня в Штатах больше ничего не держало: я прошла курс лечения и вернулась сюда, домой. Решила тебя найти, а тут оказалось, что у нас общие проблемы. Ну что, ты готов встретиться?
Дима не верил своим ушам. В голове вертелся хоровод из чувств и мыслей, сменяющих одна другую, словно в сумасшедшем калейдоскопе. Злость, обида, недоверие… и проблеск надежды, похожий на пробившийся сквозь сплошную облачность луч утреннего солнца. Шанс изменить свою жизнь.
– А не боишься, что увидишь меня и опять заторчишь?
– Не боюсь. Потому, что у меня теперь много причин этого не делать. Так много, что могу поделиться с тобой. Если ты захочешь…
Димке вдруг почему-то стало весело. – Давай попробуем! А пять точек просить не будешь?
– Пять точек? А что это?
– Шутка. Теперь уже неактуально. Записывай адрес!
Славентий Малышко
