Эта история является частью книги Любы Небренчиной «Наркополитика в России. Судьбы репрессированных потребителей наркотиков». Люба была активистом и сотрудником альянса «Новая наркополитика» и самоорганизации потребителей наркотиков «Колодец» и долгое время сотрудничала с правозащитной организацией «Центр содействия реформе уголовного правосудия».
Истории Любы Небренчиной* Светлана Н.: « Строгий режим» Здравствуй, Люба! Пишет тебе Света из Шаховской колонии. Я очень рада, что мы с тобой познакомились. Когда ты к нам весной приезжала, мне хотелось к тебе подойти, попросить, чтоб ты привезла мне гуманитарку из вещей на освобождение.
Я освобождаюсь 18 января 2005 года. Но подойти к тебе я не смогла, мы работали с переработками в тот период, по 12 часов в сутки на швейке. И тут твои анкеты помогли, помнишь ты «вичевым» давала заполнять? Теперь я могу с тобой общаться, а то без нормального общения с воли деградировать можно. Как ты и попросила, пишу о себе. Правда, не знаю, с чего начать и что из моей жизни тебе интересно.
Я родилась в Москве в 1975 году. Сижу по ст. 228, ч. 1; 4 УК РФ (за 0,002 г героина). А точнее, героин у меня не изымали, а изъяли «ватки». Это когда кипятишь героин в воде, потом раствор в шприц через ватку надо перебирать. Таких «ваток» у меня накопилось пять штук в пузырьке, их-то и изъяли, и за них дали срок пять лет. Арестовали меня случайно. А так как паспорта не было (его раньше порвали оперативники), прокурор дал санкцию на арест. Я начала употреблять в 17 лет. Мой парень начал колоться героином и втянул меня. Родители мои выпивают крепко, дома меня не воспитывали. Мама старалась что-то сделать для моего благополучия, но не всегда получалось. Выпивала мама только лишь потому, чтобы отцу меньше досталось, такое происходило, я думаю, во многих советских семьях. Только бабушка прилагала усилия к моему воспитанию.
После школы я поступила в Московский автодорожный институт, где проучилась до третьего курса, хотя успеваемость у меня была хорошая, как и в школе. Недоучилась из-за первого ареста. Надо было зарабатывать деньги на наркотики, ломки были ужасные. Я не могла самостоятельно бросить. Ложилась в больницу № 17 (Наркологическая клиника в Москве), не помогло. И вот барыга предложила мне за дозу поработать на нее. Она брала деньги за героин у наркоманов, а я должна была выносить и передавать им наркотики. Так шла продажа. Арестовали меня, когда я шла отдавать героин. Кстати, барыга обманывала наркоманов: вместо одного грамма продавала 0,6 г, за это количество меня арестовали. После семи месяцев в тюрьме мне дали условный срок на суде. Я вышла и решила начать все с нуля. Познакомилась с парнем. Прошло немного времени, и я поняла, что забеременела. Стали жить вместе. Любимый мой стал приходить домой все позднее, и все реже в нормальном состоянии. Я поняла, что это за состояние: он стал наркоманом.
Однажды я не выдержала и высказала ему все наболевшее, а он словно озверел: сначала ругались, а потом он повалил меня на пол и стал пинать ногами в живот. Так я потеряла ребеночка. Еще не успела оправиться от шока (прошло 27 дней), как умирает моя мама. Отец пуще запил, любимый человек меня бросил, но и я его не простила за то, что по его вине потеряла ребенка. Хорошо, что соседи помогли похоронить маму, спасибо им. В общем, хоронила я мать одна, без родных.
После похорон я сорвалась опять, начала употреблять наркотики. Один раз меня «приняли» с дозой героина в шприце (я оставила себе на утро, чтоб не болеть). Я вышла от подруги, а опера к ней шли с проверкой, знали, что у нее часто компании собираются. Меня привезли в районное отделение и, вместо того чтобы завести уголовное дело, предложили работать на них «на трассе», заниматься проституцией. Это я тебе, Люба, говорю потому, что среди наркоманок не стыдно проституцией заниматься, стыднее воровать. В зоне почти все наркоманки на воле «путанили» на дозу.
Оказывается, опера были «крышей». Я боялась сесть в тюрьму, на этот раз мне бы дали срок, приплюсовав условный срок с первой судимости, поэтому согласилась. Они мне велели прийти завтра, одетой вызывающе, и отвезли на точку. Первый раз было противно. Мне, как свеженькой, заплатили 1500 рублей за секс сразу с двумя мужиками по очереди, прямо в машине, за час или два.
Потом я привыкла. Поздно вечером приезжали опера, забирали деньги. Иногда привозили наркотики и нам продавали по дешевке. За то, что мы спали с ними или тем, кто заработал из нас большую сумму за день, героин давали бесплатно. О презервативах мало кто спрашивал и настаивал, будь то клиенты или опера и их друзья. Девчонки сами об этом заботились, но некоторым было безразлично, или они деньги не хотели тратить на презервативы. Так я протянула два года.
Как-то к нам на точку подъехали какие-то менты, они не сказали из какого отдела. Тех, кто без регистрации, забрали в отделение. А мой паспорт порвали от злости, что я москвичка, а они сами лимитчики. Порвали, оставили себе листочки от него и нагло заявили: «Плати штраф в две тысячи рублей за то, что паспорта при себе не имеешь». Деньги я отдала, не хотела с ними связываться, уже наслышана была, что и избить могут, покалечить, и «по кругу пустить». Так я осталась без паспорта. Потом жаловалась своим операм, которые нас охраняли, даже номера машины запомнила и сказала. Они обещали разобраться, только кто за проституток будет заступаться? Тем более со своими спорить.
Через месяц я поняла, что опять беременна. Пошла в поликлинику, сдала анализы, и через две недели мне позвонили из поликлиники, попросили прийти.
Так я узнала, что у меня ВИЧ. Что-то переломилось во мне. Тогда я не думала, что со мною будет, будущего не видела, только одна мысль не давала покоя: сколько осталось жить? Хоть мою жизнь трудно было назвать жизнью, но жить хотелось.
Я встала на учет в СПИД-центр. В женской консультации мне врач говорила: «Ты с ума сошла, рожать надумала? Ты наркоманка, у тебя ВИЧ, твой ребенок не жилец, он обречен». В июне я родила мертвую девочку. Это стало последней каплей, я знала, что настанет момент, когда я наложу на себя руки.
Употреблять наркотики стала еще чаще, доза выросла. Кололась героином на «самоуничтожение». Вернулась «на трассу». Чего только я не натерпелась: и унижения, и избиения, и «субботники». Отбирали деньги. Я тоже стала у клиентов деньги вытаскивать. Бросить героин не могла, всё заработанное и ворованное уходило на дозу.
В результате меня посадили на полгода в тюрьму, потом дали срок и отправили в колонию. Перекумарила в тюрьме я быстро. Хоть и сидела уже, и ничего нового для меня в ней не было, а все одно — страшно. Люди страшны, ведь от них никуда не деться, за одним столом кушать, в одной комнате спать.
Если сразу не приживешься, то весь срок будешь очень маяться. Поэтому все мысли и ночью и днем, пока кумар спать не давал: как бы на суде дело повернуть дело в свою пользу да срок поменьше получить? Ведь не убийство же совершила. Как выжить среди разношерстной публики, не опуститься, не стать стукачом за пачку чая и за меньшую отсидку, не впитать в себя тюремные нравы и быт. Хотя и жаргоном овладела моментально, и песни блатные да тюремные с бабами в завывала. И жить в лесбийских отношениях пришлось, ведь во время длительного потребления да при секс-работе при ментах-сутенерах организм не получал того сексуального удовлетворения, которое получает девушка, не употребляющая наркотики и живущая нормальной жизнью.
Так вот, Люба, скоро я выхожу на волю. Если бы не изменение закона по 228 «колумбийской» статье (мы так шутливо ее называем), то пришлось бы еще посидеть немного. На воле мне будет нужна помощь, я очень надеюсь, что ты поможешь. Мне нужно будет восстановить паспорт, прописку. Восстановить права в СПИД-центре, анализы сдать, чтобы лечения от ВИЧ добиться. У нас недавно освободили девчонку молоденькую, тоже «вичевая» была. А в тюрьме она получила туберкулез. Через короткое время после освобождения умерла от туберкулеза. В СПИД-центре ей отказали в лечении. И никого не лечат, пока в колонии находишься. А ведь обязаны, если есть показания. Здесь анализы не допросишься сделать, хотя это необходимо. Я не хочу вот так умереть, как она. Помоги мне.
Что я хочу и о чем мечтаю после отсидки? Я хочу получить лечение от ВИЧ. Хочу родить живого ребенка и выйти замуж за ВИЧ-инфицированного парня, я ведь понимаю, что здоровому парню не нужна. Кстати, помнишь, ты привозила нашим девчонкам адреса ВИЧ-инфицированных ребят из Воронежской колонии? Так вот, наши девчонки до сих пор переписываются с некоторыми: цыганочка пишет кому-то, и те две девчонки, которые помиловки в один день отправляли, ты еще про результаты узнавала, помнишь? Они тоже пишут им, фотки шлют. Еще я хотела бы найти
работу. И найду ее. Я здесь шить научилась. Еще я хочу помочь отцу, чтоб пить бросил.
И у меня есть мечта. Я мечтаю съездить в Париж. Не знаю, пустят ли туда дважды судимую? Люба, ты можешь про это узнать? Верю, что у меня все получится.
Добилась я, чтоб мне анализ на иммунный статус сделали и результат сказали. Они же в СПИД-центре знаешь, что творят? Анализ с горем пополам делают, а про результат не говорят. Я скандал устроила, и мне показали результаты, но при этом сказали, что анализы мне делать больше не будут. Статус у меня 280 единиц, это плохо, но я обязательно поправлюсь. Боюсь тут туберкулез подхватить: в помещении у нас сыро, грибок на стенах. Красить, штукатурить или белить стены бесполезно. Мы тут же белье стираем и сушим. Но здоровье я берегу. Люба, я обязательно зайду к вам в офис, как выйду отсюда. Надеюсь, ты мне поможешь с лечением и документами. Спасибо за одежду.
С уважением, Света Н.,
11 ноября, 18-й отряд. Света освободилась перед Крещением, в лютый мороз, который особенно ощущается за воротами лагеря, в поселке, где вырос маленький город «заброшенных и преступивших». В поселке, продуваемом всеми ветрами, которым не за что зацепиться, ибо нет высоких домов посреди далекой от людского глаза местности. Света позвонила мне на работу, и мы с ней встретились.
Восстановили документы, я сходила с ней в милицию, чтобы избежать унижений при постановке на учет как бывшей заключенной. Нашли ей работу в торговом предприятии. Иммунный статус у Светы повысился, вирусная нагрузка упала. АРВ-терапия Свете не понадобилась. Все складывалось удачно, невозможно было предположить, что в какой-то момент все рухнет, как когда-то рухнула ее счастливая студенческая жизнь: учеба в МАДИ, влюбленный парень, живая и заботливая мама. И никаких наркотиков на горизонте.
Света умерла от передозировки героином спустя три месяца после освобождения. Неродившийся ребенок, ВИЧ-инфицированный принц и Франция остались несбывшейся мечтой. * Эта история является частью книги Любы Небренчиной «Наркополитика в России. Судьбы репрессированных потребителей наркотиков». Люба была активистом и сотрудником альянса «Новая наркополитика» и самоорганизации потребителей наркотиков «Колодец» и долгое время сотрудничала с правозащитной организацией «Центр содействия реформе уголовного правосудия». Люба была талантливым поэтом и замечательным фотографом. Она была просто хорошим Человеком.
Люба имела свой собственный опыт отбывания наказания, работала в системе посттюремной реабилитации и находилась в постоянной переписке с заключенными по ст. 228 УК РФ. У нее не было никаких сомнений в том, что тюрьма не только не дает шансов избавиться от наркотической зависимости, но напротив, сокращает эти шансы до минимума.
Поэтому Люба рассказывала о том, как повлияла тюрьма на судьбы людей, употреблявших наркотики, что происходило с ними в заключении, и насколько трудно им было возвращаться на свободу. Говорила о том, на что надеются люди перед освобождением и с чем они сталкиваются в реальности.
Так и родилась идея написать эту книгу. Люба хотела, чтобы эта книга представляла собой не научное исследование и не сборник эссе о судьбах заключенных — она хотела дать возможность высказаться тем, чей голос не слышен практически никогда — потребителям наркотиков, освободившимся из мест лишения свободы, пытающимся наладить свою жизнь: найти жилье, заново построить отношения с семьей, получить работу, добиться лечения…
Люба собирала материал для книги долго — более двух лет. К сожалению, Люба так и не дождалась выхода книги — 10 июня 2007 года она погибла в результате передозировки.
